когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя
мои мысли идут по направлению к этому дневнику и умирают на полдороге.
выжившие приходят с большим трудом, утратив свой смысл, остроту и красоту.
одни - безвозвратно стареют, становятся уродливыми, искалеченными, запыленными и обескровленными.
другие же, обретя словесную форму, напоминают пересоленный суп.
мои черновики - это хоспис, лепрозорий, Освенцим, длинные бесконечные коридоры в лечебнице для душевнобольных.
да. в последнее время,я как суровый челябинский мужик, пью водку носом и закусываю нижней губой не улыбаюсь даже себе в зеркало.
выжившие приходят с большим трудом, утратив свой смысл, остроту и красоту.
одни - безвозвратно стареют, становятся уродливыми, искалеченными, запыленными и обескровленными.
другие же, обретя словесную форму, напоминают пересоленный суп.
мои черновики - это хоспис, лепрозорий, Освенцим, длинные бесконечные коридоры в лечебнице для душевнобольных.
да. в последнее время,я как суровый челябинский мужик,